в нашей психушке совсем не сложно валять дурака...
Сюда приезжаешь когда все твои чакры засорены для того чтобы провести глубокую релаксацию всего организма. Будто в огромном городе среди всей этой беготни и шумихи, учебы и экзаменов наэлектризовываешься, и как только ступаешь на эту землю коротких деревьев происходит тот самый щелк. За неделю полностью спускашь весь свой напряженный график на нет и как уставшая машина замедляешь все свои шестеренки, а когда возвращаешься в маршрутке в свой термитник, то обязательно тоскуешь об этом медленном ходу.
Моя желто-зеленая птица сидит на кухне той квартиры, что находится на шестом этаже девятиэтажки по адресу пл. геологов д. 3, в том доме, где ЗАГС. Я возвращаюсь домой в полвторого ночи, как всегда слегка пьяная, слегка смущенная прошедшим вечером, слегка огорченная своими чувствами, выпиваю крепкий зеленый чай, чтобы уже сегодня начать читать книжку, что дали мне во время оживленного спора по поводу вкуса и цвета всех фломастеров на Земле. И начиная мыть посуду я ощущаю незримое присутствие того, с кем я могу поговорить о том, кого люблю, кому могу пожаловаться на его равнодушие и возникает стойкое ощущение что если я только попрошу, мое желание обязательно исполнят. Поймав свою уже начавшую развиваться мысль на лету, я понимаю на секунду, что на кухне я одна, в квартире я одна, и скорее всего во всем доме и на всей моей улице я на данный момент одна, однее не бывает. И как только заканчивается эта секунда, я понимаю, что за столом, пока я мою посуду сидит огромный волнистый попугай. Желто-зеленый, как тот, что изредка щебечет втакт телевизору и сидит в своей клетке в зале, но этот больше, значительно больше, умнее. Он точно так же не умеет разговаривать, но выслушивает все что я говорю и помогает мне принимать важные решения. Он - плод моего воображения и если бы я умела хоть сколько-нибудь прилично рисовать, я бы обязательно запомнила его рисунком, как того красного пушистого кота в сером окне моего серого дома. Но с тем котом ведь я не общалась, пусть даже мысленно, а вот изобразить ставшего за секунду близкого мне попугая уродливо-некрасивым или каким-то недосказанным, или, что еще хуже, не получившимся, было бы просто неприлично, да и не красиво по отношению к нему. Он немного взъерошен и будто сам не до конца понимает как он очутился на этой кухне, за столом, на диком Севере, где майские праздники природа отмечает отменными снегопадами. И пока он еще там, на кухне, мне душу греет что он остался со мной, а не улетел в ту же секунду когда я обернулась проверять не пересекаются ли мои миры между собой.
Моя желто-зеленая птица сидит на кухне той квартиры, что находится на шестом этаже девятиэтажки по адресу пл. геологов д. 3, в том доме, где ЗАГС. Я возвращаюсь домой в полвторого ночи, как всегда слегка пьяная, слегка смущенная прошедшим вечером, слегка огорченная своими чувствами, выпиваю крепкий зеленый чай, чтобы уже сегодня начать читать книжку, что дали мне во время оживленного спора по поводу вкуса и цвета всех фломастеров на Земле. И начиная мыть посуду я ощущаю незримое присутствие того, с кем я могу поговорить о том, кого люблю, кому могу пожаловаться на его равнодушие и возникает стойкое ощущение что если я только попрошу, мое желание обязательно исполнят. Поймав свою уже начавшую развиваться мысль на лету, я понимаю на секунду, что на кухне я одна, в квартире я одна, и скорее всего во всем доме и на всей моей улице я на данный момент одна, однее не бывает. И как только заканчивается эта секунда, я понимаю, что за столом, пока я мою посуду сидит огромный волнистый попугай. Желто-зеленый, как тот, что изредка щебечет втакт телевизору и сидит в своей клетке в зале, но этот больше, значительно больше, умнее. Он точно так же не умеет разговаривать, но выслушивает все что я говорю и помогает мне принимать важные решения. Он - плод моего воображения и если бы я умела хоть сколько-нибудь прилично рисовать, я бы обязательно запомнила его рисунком, как того красного пушистого кота в сером окне моего серого дома. Но с тем котом ведь я не общалась, пусть даже мысленно, а вот изобразить ставшего за секунду близкого мне попугая уродливо-некрасивым или каким-то недосказанным, или, что еще хуже, не получившимся, было бы просто неприлично, да и не красиво по отношению к нему. Он немного взъерошен и будто сам не до конца понимает как он очутился на этой кухне, за столом, на диком Севере, где майские праздники природа отмечает отменными снегопадами. И пока он еще там, на кухне, мне душу греет что он остался со мной, а не улетел в ту же секунду когда я обернулась проверять не пересекаются ли мои миры между собой.
